На горизонте красовались фиолетовые бесконечности гор, покрытые снегом цвета индиго. Шум белой листвы извилистых деревьев ласкал словно шепот, маня куда-то вдаль.
Он стоял около стеклянной дороги… утро…

Все неслись со скоростью звука, не издавая ни малейшего звука. Лица столь серьезные и монотонные трепал встречный ветер…

Вы не услышали бы здесь ни децибела рева машин, ни даже глухой искры от стартера…
здесь не было машин, здесь не нуждались в них, здесь был полет, они летали, летали по своим делам, летали на работу, постоянно летали… из офиса в офис, из конторы в контору, одна стеклянная коробка сменялась другой со скоростью звука…
Они летели, не замечая белого шелеста и вершин, что так одарил снег цвета индиго…

Он стоял около стеклянной дороги и ждал редкие автобусы, для тех, кто не может летать, тех единиц, что не могут летать.
Он стоял и жадно вдыхал теплый ветер, прислушиваясь к падению белых листьев и вглядываясь в далекие фиолетовые пики, держащие на себе небо цвета аквамарин…

А все летели, летели над стеклянными дорогами в столь прекрасное утро, летели по делам, офисам и кабинетам…

А он ждал тот самый автобус, что понесет его ближе к небу, подальше от стеклянных коробок, давая возможность пройтись по снегу цвета индиго…

На горизонте красовались темно-зеленые бесконечности гор, покрытые снегом цвета слоновой кости.
Шум зеленой листвы извилистых деревьев ласкал словно шепот, маня куда-то вдаль.
Он сидел в коляске около асфальтированной дороги… утро…
Все неслись, хрипя моторами машин. Лица, заполнившие маршрутный транспорт, глядя из-за стекла, были столь серьезные и монотонные…

Он сидел в инвалидной коляске и жадно вдыхал теплый ветер, прислушиваясь к падению желто-зеленых листьев и вглядываясь в далекие белые вершины, держащие на себе ярко синее небо…
Он сидел в коляске и улыбался, в ожидании автобуса, и лишь несколько карабинов из сумки позади блестели вторя его улыбки, приветствуя это утро…