Бесконечные краски рисовали безграничное море, уходящее в небо. Обрывистые скалы держали на себе неистово холодные стены беззвучной пустоты. Окно прилежных прямоугольников разделенных на квадраты металлическими ситами, которые пытались удержать не только тела людей, что жили за ними, но и их души. жили…
Линии стен, продолжая скалы этого острова, пытались отрезать все его эмоции и чувства. Стены жили на острове, остров жил в стенах, стенах серости и мрака, сырости и попытки заключить жизнь. жизнь…
Окна были черны, сквозь них сочился томный свет, видимо на каменный холодный пол вечной жизни квадрата из сотен квадратов…
Он, устремив свой взор сквозь окно, смотрел в бездну свободы… опьяненный взгляд, тихая улыбка, стены были не властны над ним…
Он окунул кисть в чашу с водой. На прорисовку этого взгляда, взгляда того, кого он начал рисовать еще год назад он потратил несколько месяцев, того, кто был за стеной, но который не знал стен, того, кто смотрел в окно, но видел большее, того, кто был на острове среди моря, но мог, закрыв глаза быть где угодно…
Он долго смотрел на него. Нет, его не интересовала вся красота прорисованного моря и неба с красивыми линиями стен и красочными очертаниями острова, все это он прорисовал на огромном холсте за несколько недель… а вот тот взгляд… он вложил в него часть себя и видимо продал душу всевозможным богам, ради того, чтобы подарить ему взгляд…
Он сделал глубокий глоток. Горло обжог сладкий привкус аромата дубовой бочки. Стакан из плотного мутного стекла был пуст. Положив перо на стол, он взглянул на желтоватые листы, последняя строка гласила: «продал душу всевозможным богам, ради того, чтобы подарить ему взгляд… »
– Думаю за этот взгляд, он бы подружился и прошелся бы под руку с самим дьяволом! – ухмыльнувшись, он выпрямил спину, что-то внутри слегка захрустело и добавило приятной неги в его теле в аккомпанемент выпитому из стакана. Пройдясь по скрипучей лестнице вниз, глядя в окно, что дарили теплый свет весеннего заката, он словил тот самый прекрасный миг, когда последние лучи рисуют длинный тени. Тени величественных статуй этого древнего города, тени его танцующих изящных деревьев, тени сотен камней и тех людей, что целуют их своими ногами, спеша куда-то и откуда-то, тени птиц, что пролетают, оставляя шелест пестрых перьев, тени забытых и тени тех, кто еще не появился здесь… Он открыл каменный погреб, спустился ниже, подойдя к бочке, вдохнул холод стен и улыбну…
Карандаш сломался. Холод стен передернул его. Потолок из камней, пол из камней, точеные камни окружали его, свет лишь слегка и мутно пробивался сквозь небольшое окно, в котором решетка отделяла его и небо. Он привстал с ледяного пола, подошел к окну и устремил свой взгляд то ли на кончик сломанного огрызка грифельного друга, то ли в бесконечность бесконечного моря, думая о том, как в его мире, он, на закате, вернется из погреба с полным кувшином жизни и продолжает жить в своем мире, мире который не имеет границ